Николай Андреевич Тырса (1887-1942)
Живописец, график, специалист прикладного искусства и педагог, представитель ленинградской школы пейзажной живописи. Один из создателей ленинградской школы книжной графики.
В 1905—1909 годах обучался с перерывами на архитектурном отделении Высшего художественного училища при Императорской Академии художеств в Петербурге (курса обучения не окончил) и в частной Школе живописи и рисования Е. Званцевой у Л. Бакста и М. Добужинского (1906—1910).
Занимался преподавательской деятельностью — в петроградской Академии художеств, Государственных художественно-промышленных мастерских (1918—1922) и Ленинградском институте гражданских инженеров (1924—1942).
С 1921 года стал заниматься книжной графикой. Первой его работой в этом направлении стало оформление книги «Комедия о царе Максимилиане и непокорном сыне его Адольфе».
Николай Андреевич Тырса был незаурядной фигурой среди ленинградских художников. Он был в юности близок неоакадемической школе тех лет и, вероятно, поэтому не сделал книжную графику своей основной специальностью. Его больше привлекали живопись, монументальное искусство. Он с увлечением занимался фресковой росписью и не случайно стал профессором живописи и рисунка на архитектурном факультете строительного института в Ленинграде. Это был художник большой культуры, больших знаний в области истории искусства, тонкий и умный ценитель настоящей красоты, человек с безупречным высоким вкусом. Он был прекрасным портретистом, в совершенстве владел разнообразными техниками живописи и графики.
Очень тактичный преподаватель, Тырса не любил навязывать ученикам свою манеру, но вводил их в мир прекрасного, который был ему так хорошо знаком. Тырса мог еще много сделать и для своих учеников и для детской книги, если бы жизнь его трагически не оборвалась в 1942 году.
Н. А. Тырса вошел в круг гизовских «изобретателей», став иллюстратором первых книг Бориса Житкова. Они оба боролись за одно и то же: за большое искусство для детей. Житков всем своим творчеством выступал против компиляторов, ремесленников, неумных педагогов, ко-торые стояли на страже ложной «детскости» и искусственно суживали кругозор и творческие способности детей мнимой возрастной спецификой литературы. Своими рассказами о настоящей жизни, о настоящих простых людях Житков захватывал детские души, смело сталкивал их то с опасностью, то со смертью, то с радостью самопожертвования, то с муками сильного человеческого раскаяния. Он умел это делать художественно, с настоящей серьезностью, не разбавленной никаким утешительным сиропом. Тырса был таким же противником искусственной «адаптации» рисунка для детей. Он говорил, что дети через искусство учатся понимать окружающее, а это накладывает совершенно особые обязательства на художника детской книги. Силой художественного образа детская книга воспитывает ребенка — будущего человека, будущего члена общества, будущего потребителя и ценителя искусства. Нельзя, — говорил Тырса, выступая на совещании по детской литературе, — отделять детскую книгу и иллюстрацию детской книги от общего вопроса искусства и от взрослого искусства вообще. Только целостное переживание художником его впечатлений от жизни, от действительности, облеченное в зрительно воспринимаемый образ, может, по его мнению, стать подлинно художественной иллюстрацией, которая заденет и подтолкнет воображение читателя, окажет воздействие на его сознание, на его нравственную сферу, на эстетическое чувство.
Н. Тырса. Иллюстрация к стихотворению С. Я. Маршака «Отряд». 1930Тырса не ставил своей целью буквально следовать Житкову, «переводить» текст писателя в зрительные образы. Иллюстрируя его «Морские истории» (1925), он хотел прежде всего создать убедительное ощущение жизненной атмосферы, той захватывающей «всамделишности», которое сопровождает удивительные и вместе с тем правдивые приключения героев Житкова. И только настоящее образное чутье, только мастерское владение рисунком, композицией, графической техникой (тушь с размывкой) позволяли художнику создать такие поистине волнующие произведения, как иллюстрация к рассказу Бориса Житкова «Дяденька», изображающая маленького ученика клепальщика, который на веревке спускается со свечой в страшный, бездонный люк строящегося корабля. Колеблется ореол мигающей свечи в его руке, судорожно сжимают веревку детские ноги, с ужасом смотрит паренек в непроглядную тьму под собой, и читатель понимает, какую ‘силу находит в себе мальчик, спускающийся в темную пропасть ради спасения чужого и неприятного человека, которому еще четверть часа назад он желал зла. С той же убедительностью передает художник леденящую тишину ночи на морском причале с редкими огоньками, в свете которых масляными бликами поблескивает черная вода и угрюмо выделяется громада парохода. С теплым юмором изображает Тырса детскую непосредственность и природную пластичность движений голого короля негритянского племени («Голый король», 1927). С огромной нежностью и симпатией рисует он веселые проказы обезьянки Яшки («Про обезьянку», 1928), умных и трудолюбивых слонов, прирученных семьей индусов («Про слона», 1926).
Но главное, что всегда присутствует в иллюстрациях Тырсы к рассказам Житкова, — это живая юношеская романтика далеких широт, романтика подвига или поединка человека со стихией. И об этом говорит художник с тем чувством такта, которое диктует настоящее искусство. Он не мельчит рисунки случайными подробностями, старается показать не частные эпизоды, а обобщенные картины, уже содержащие анализ событий, их оценку зрением и душой художника. Он изображает, например, не драку между русскими и норвежскими охотниками (наиболее острый момент в рассказе «Коржик Дмитрий», 1929), а ослепляющий ширью и белизной пейзаж Севера, на фоне которого происходит поединок белых медведей с тюленем. И пейзаж этот вселяет мысль о более важном — о товариществе людей перед лицом могучей и суровой природы. В другом случае уютно освещенные окна кабины самолета и неясно метнувшаяся фигура падающего в море парня, который спас пассажирам жизнь (иллюстрация к рассказу «Над водой», 1929), вызывают у читателя шемящее чувство боли и гордости за человека, жертвующего собой ради спасения других. Это живое, взволнованное отношение к жизни, эта романтика пронизывают и другие иллюстрации Тырсы. Что бы он ни иллюстрировал, он не желал сухо и добросовестно констатировать факты, создавать изобразительные подобия литературных образов. Он находил такие точки зрения, такие аспекты, в которых персонаж или ситуация приобретали какую-то своеобразную, новую, отличную от литературных остроту и длительность воздействия на читателя. Маршак рассказывал в стихотворении «Отряд», как пионеры работают на сенокосе, а Тырса изображал на всем пространстве страницы залитый солнцем простор зеленого луга, с начисто выбеленным небом, с синими тенями под телегой. Он с удовольствием «пересчитывал» яркой киноварью платочки на головах весело копошащихся в сене девочек и, казалось, приглашал: «Посмотрите, как радостно сияет летний день, как ритмично, красиво и дружно движутся ребята!» Маршак писал о катанье отряда на лодках, а Тырса изображал наклоненную ветром огромную пушистую сосновую ветку и проглядывающую сквозь нее, видимую как бы с птичьего полета прохладную синеву речной воды, встревоженной брызгами дружных весел. Он показывал, в какое увлекательное приключение может превратиться жизнь в пионерском лагере. Он умел раскрыть детям великую красоту природы и в стремительном полете ласточек-береговушек над рекой (иллюстрации к книжке В. Бианки «Лесные домишки», 1927), и в жуткой глубине Осетинского ущелья, через которое пробираются всадники (иллюстрации к книге Н. Тихонова «Симонбольшевик», 1932), и в особой грации боевых лошадей (иллюстрации к сборнику рассказов Н. Тихонова «Военные кони», 1927). Но рядом с красотой природы жила в рисунках Тырсы и суровость реальной жизни. Кони несли на себе бойцов гражданской войны, ребята участвовали в жарких схватках (иллюстрации к книге Г. Мирошниченко «Юнармия», 1933), под носом у врагов смельчаки вели поезда с государственным золотым запасом, бандиты-анненковцы расстреливали арестантов во дворе тюрьмы (иллюстрации к повести В. Матвеева «Комиссар золотого поезда», 1930), солдаты и матросы вступали в решительные бои с буржуазией (иллюстрации к книге В. Каверина «Осада дворца», 1926). И во всем этом тоже была неизменная нотка романтики, нотка значительности, важности и героизма; здесь дули ветры, мерцали огни, захватывало дух от таинственных засаду железнодорожных насыпей. Тырса был глубоким, думающим, искренним художником. Он никогда не превращал свои романтические находки в привычный штамп, к близким темам и близким историческим сюжетам у него не найдешь двух одинаковых иллюстраций. Наряду с романтикой сражений, путешествий его волновали психология подростка, переживания детства, трудная судьба ребят-беспризорников, брошенных в неуютную и недобрую жизнь, в которой не каждый находит в себе силы стать настоящим человеком. Тырса был первым иллюстратором повести Г. Белых и Л. Пантелеева «Республика Шкид» (1927), рассказа Л. Пантелеева «Портрет» (1928), создал взволнованные иллюстрации к книге И. Груздева «Жизнь и приключения Максима Горького» (1926). Он брался за многие темы, использовал разнообразные приемы и техники иллюстрирования (в 20-х годах много работал тушью с размывкой, а в конце 30-х — любил автолитографию), но всюду и во всем оставался цельным и последовательным борцом за художественность детской книги; делом и словом он добивался того, чтобы симпатии массового читателя принадлежали не ремесленнику, а художнику.