Антон Яковлевич Ломаев
«Рисуя для детей, я выстраиваю диалог — своего рода разговор с ребенком посредством рисования. Я рассказываю ему историю, дополняю автора своими сюжетами, увлекаю и развлекаю, загадываю загадки и создаю образы. Важно быть и понятным, и услышанным. Так что стиль рисования может сильно меняться, подчиняясь необходимости диалога, еще и с учетом возраста и способа мышления ребенка. Когда же работаешь с книгой для взрослых, то это уже род монолога. Я высказываюсь на заданную тему, ищу тот пластический язык, который соответствует моему представлению о мире текста». Антон Ломаев
Антон Ломаев родился 13 марта 1971 года в Витебске, в Белоруссии. С 1982-го по 1989 год учился в Ленинграде в СХШ им. Б. В. Иогансона при институте им И. Е. Репина. С 1989-го по 1991 год служил в армии. В 1991-92 годах работал в Витебске в качестве художника-оформителя городских мероприятий. В 1992 году поступил в Санкт-Петербургский государственный академический институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина. Учился в мастерской книжной графики под руководством А. А. Пахомова (1994–1998). С середины 90-х начал сотрудничать с издательствами как книжный график.
Книги с иллюстрациями Антона Ломаева издаются в разных странах мира, в числе которых Россия, Франция, Германия, США и Китай.
Антон Ломаев неоднократно награждался российскими и международными премиями в области искусства книги и иллюстрации, среди которых премия «Золотое яблоко» (BIB Golden Apple) международного конкурса иллюстраций книг для детей и юношества в Братиславе (2019), Почётный диплом Международного совета по детской книге IBBY (International Board on Books for Young People) (2018), Prix l'esprit de l'engagement (Приз за дух вовлечённости, Best creator of children's, ESFS (European Science Fiction Society), 2015), премия Всероссийского конгресса фантастов «Странник» (2001). Антон Ломаев — лауреат Всероссийского конкурса книжной иллюстрации «Образ книги» (2013, 2014, 2018, 2019) и Международного конкурса государств-участников СНГ «Искусство книги» (2020).
Биография художника рассказанная им самим:
«Вспомнить своё детство мне легко. Для этого нужно вернуться в те места, где оно проходило, — в деревянные окраины Витебска. Намного позже, когда я увидел картины Марка Шагала, дом которого стоит совсем недалеко от места первого моего проживания, я удивлялся тому, как мало меняется эта часть города. Несмотря на то, что Витебск много раз горел и был почти полностью уничтожен войнами, терял свои каменные храмы и менял этнический состав населения, именно дух этих, на первый взгляд таких недолговечных, районов оказался наиболее живуч. Деревянные домики, неровные заборы, буйная растительность огородов и садов, изредка разбавляемые небольшими каменными зданиями то православной часовенки, то синагоги, сами человеческие типы всегда казались мне лишёнными черт какой-либо моды и того, что можно назвать современностью. Тут мало что меняется со временем. Разве только две войны прошлого века и две волны эмиграции почти полностью вымыли когда-то обширное еврейское население окраинного Витебска, чем, конечно, обеднили городской колорит. Серебристо-древесное, небесно-голубое, смягчённое ярким солнцем зелёное, красновато-коричневое земляное — вот краски моего детства. Многое напоминало о войне, оставившей здесь страшные следы. Игрушечный арсенал мальчишек легко пополнялся настоящим оружием, стоило только копнуть глубже землю. Регулярно среди детского населения города распространялись слухи о новых подорвавшихся на снарядах ребятах. Слухи эти непременно дополнялись выводами о том, как же нужно правильно бросать в костёр найденные боеприпасы, для того чтобы самим не подорваться. Длинные заборы, весенние ручьи, дворовые «свои» дети и огромное число враждебных «не своих» с чужих улиц — всё, что было частью моего мира, неожиданно отошло на второй план в тот день, когда мама провела меня под огромным портретом пятилетнего Ленина, растянутым между белых колонн, в место под названием «Дом пионеров». Случилось это после того, как редкие книжки и вообще все пригодные для рисования в доме плоскости, скрытые от поверхностного взгляда, уже были отмечены моими каракулями, и мама, видимо, решив откровенное вредительство превратить в приличное занятие, отвела меня в изостудию. С тех пор я учился рисовать, чем занят и до сего дня. Хотя по-настоящему учиться я начал не в Доме пионеров, а уже в художественной школе, в первый набор которой я попал в 7 лет, куда со слезами был отправлен из полюбившейся изостудии. У школы даже помещения не было своего, и занятия проходили на худграфе пединститута. Часто и преподаватели были те же, что и у студентов. Всё делалось с энтузиазмом, и нас, разновозрастных, учили всему, чему вообще можно было научить в области художественного в Витебске. Я до сих пор уверен, что большая часть моих умений была приобретена там, а многое так и лежит во мне невостребованным. Но возраст был благодатным для впитывания нового, и я не сомневаюсь в том, что и теперь, если понадобится, я смогу и гобелен сплести, и глазурованную керамику изготовить, и витраж собрать, и ещё многое-многое другое припомнить.
Мое творческое детство переменилось тогда, когда мама, прочитав объявление в журнале «Юный художник», решила отправить меня в Ленинград учиться в СХШ. Теперь я, конечно, понимаю, что это было правильное решение с её стороны, но в то время мне казалось, что из праздника я попал во что-то бесконечно унылое. Вместо составления огромных пестрых коллажей на свободную тему мне пришлось просиживать часы перед пыльными натюрмортами из тряпок неопределённого цвета, с восковыми фруктами и скучнейшими гипсами. Весёлые витебские учителя сменились хмурыми, отбывающими положенное время на работе преподавателями. Таковы были первые впечатления. Самой же главной ценностью СХШ оказалась замечательная атмосфера, которая складывалась среди учеников школы. Народ отбирался творческий, как правило, из семей, связанных с искусством; «затеи» не переводились. Большинство и теперь в творческих профессиях по всему миру: художники всех направлений, дизайнеры, архитекторы и т. п.
Успел я послужить и в Советской армии. Как ни странно, это место весьма способствовало творческим проявлениям даже у тех, кто и не подозревал таковых в себе. Чего только стоит замечательная, незаслуженно мало изученная, народная культура дембельского альбома, к развитию которой и я приложил немало своих усилий. Живопись, созданную мной в армии, особенно настенную, можно измерять десятками метров. Множество наколок моего авторства бродят по просторам бывшего СССР.
После армии недолгое время я жил в Витебске, занимался оформлением городских мероприятий. Это по-своему тоже был интереснейший опыт, но всё же я решил продолжить обучение и вернулся в Санкт-Петербург, где поступил на факультет графики в институт им. И. Е. Репина. К этому времени я уже точно знал, что хочу заниматься книгой. 90-е годы были замечательным временем для учёбы. На улице, в стране, происходило что-то непонятное, а в прохладных даже в жару коридорах Академии всё было прежним, что помогало сосредоточиться. Тут многое напомнило детские впечатления от художественной школы: офорт, литография, все прочие сорта эстампа, шрифты, макеты, летние поездки на практику…
Учась, я стал понемногу сотрудничать с издательствами, но по-настоящему это началось в самом конце 90-х и совпало с «кризисом». Трудно забыть, как я, с огромной папкой работ на плече, бродил по Московской книжной ярмарке 98 года в окружении моих друзей-коллег, которые взялись мне помочь с поиском заказов, а среди издательств начиналась видимая паника. На наши предложения о сотрудничестве представители издательств лишь пожимали плечами. Начало моей работы как художника в издательстве совпало с появлением моей семьи в условиях полной неустроенности быта и отсутствия хоть какого-нибудь жилья. Расценки на заказы резко упали, приходилось хвататься за любую работу, и, хотя я всегда хотел заниматься книгой для детей, пришлось отложить мечты и попробовать себя в тех областях, которые предлагали заказчики и приносили доход. Открытки, комиксы, множество обложек, реклама, иллюстрации… Когда я смотрю на сделанное за десять лет, мне самому удивительно, что всё это со мной было.
К середине 2000-х моя бытовая жизнь стала подавать признаки стабильности и я наконец-то смог всерьёз заняться детской книгой. Предполагаю, что это увлекательное занятие станет главным моим делом на ближайшие годы. Пространство, заключенное в книжном блоке, вклеенном в картонную обложку, манит меня множеством измерений, требует от меня пересматривать весь свой прежний опыт. Я полон планов и надежд». Антон Ломаев
Книги с иллюстрациями художника
